Большой город представляет собой масштабный экосистемный комплекс, в котором различные виды животных подвергаются давлению среды, что приводит к адаптации некоторых видов и неспособности других выжить. Орнитолог, доцент Московского городского педагогического университета, кандидат биологических наук Андрей Резанов исследовал процессы урбанизации птиц и объяснил уменьшение популяции воробьев в Москве, а также выбор галками кладбищ в качестве мест для гнездования.
— Какие птицы лучше всего уживаются рядом с людьми?
Из птиц Европейской России, пожалуй, больше всех к жизни вблизи от людей адаптировались домовые воробьи, сизые голуби, большие синицы, некоторые врановые — серая ворона, галка, грачи, а также ряд других птиц. Их называют синантропными. Синантропизация — это процесс приспособления к обитанию рядом с человеком. Если говорить именно о видах, то синантропными можно назвать, пожалуй, только два: индийскую домовую ворону и кольчатую горлицу. Все их известные популяции являются синантропными. У всех остальных есть как дикие, так и синантропные популяции. Даже у космополитичного сизого голубя сохранились дикие родственники в гористых местностях Средиземноморья, а также Юго-Западной и Южной Азии.
— Кто самый синантропный в Москве?
Сизый голубь, домовой воробей, большая синица, галка, краква, огарь. Ещё лазоревка, эту синичку мы часто видим на кормушках.
Она может гнездиться в фонарях и в нишах строений. У зябликов высокая степень толерантности при кормёжке, они могут очень близко подходить к человеку (самая высокая её степень — когда птица кормится с руки). А гнездование естественное. А вот белая трясогузка в плане гнездования очень пластична. Кроме того, она почти не боится людей, бегает близко, но её не интересует корм, который может предложить ей человек. Она предпочитает насекомых. Причём, охотится на них преимущественно на асфальте или облетает нагретые стены зданий, приманивающие насекомых. Интересные птицы — грачи. В плане гнездования они из Москвы почти ушли, в основном из-за сокращения в гнездовой период кормовой базы в виде различных беспозвоночных, благодаря постоянной расчистке газонов, сокращению их площадей и облагораживанию парков и скверов без учёта экологических аспектов. Но на кормёжке их ещё можно увидеть в некоторых парках, по окраинам, на свалках. А если они ходят по газонам, то людей не особенно боятся. В целом грачи больше любят малые населенные пункты в окружении сельхозугодий, где можно в изобилии найти подходящую кормовую базу.
— А что насчёт численности домового воробья?
Важно понимать, что численность популяции и степень синантропизации не всегда взаимосвязаны. Например, у домового воробья высокая синантропность. Но его численность в Москве падает. Воробей выкармливает птенцов насекомыми и любит разные семена. А в городе подстригают, расчищают газоны, а то и вовсе заменяют искусственными, что приводит к исчезновению и насекомых, и семян. И воробьи по большей части перебираются в те районы города, где ещё сохраняется необходимая им кормовая база.
— Что это значит для экосистемы города?
Чем больше биоразнообразие, тем устойчивее любая экосистема. Хорошо, когда в городе устанавливается равновесие. Увеличение численности популяции того или иного вида — не всегда плюс, поскольку может нарушать это равновесие. В последние десятилетия в Москве растёт число крякв и огарей. Крякв более 30 тысяч, а огарей — порядка 2,5 тысяч. Однако, огари крупнее и агрессивнее крякв, поэтому существует риск, что красные утки со временем могут потеснить последних. А если говорить об уменьшении численности синантропных популяций отдельных видов или даже полного их исчезновения из города, то их место займут не дикие популяции лесопарков или окресностей города, которые ещё не прошли путь синантропизации, а синантропные представители других видов-конкурентов, что в свою очередь приведёт к снижению биоразнообразия. Таким образом, очевидно, что нужно сохранять тех, кто уже приспособился к жизни в городе. Тем более, что они часто приносят пользу.
— И последний вопрос — почему галки живут на кладбищах?
Галки интересно ведут себя в городе. Они самостоятельно собирают корм, и их можно увидеть в микрорайонах (не часто), в парках, на помойках, на свалках, иногда на кормушках или рядом с ними. Гнездятся они как в дуплах, так и в зданиях. Например, в Коломенском примерно 45% галок выбирали деревья, а 55% — дома. За птицами наблюдали 4−5 лет, и эта пропорция сохранялась. Культовая же архитектура интересует галок множеством разных выступов, углублений и навесов. На кладбищах же или поблизости бывают подобные сооружения и может быть много деревьев, в том числе и с дуплами. В Коломенском они селятся на высоте до девяти метров, в монастырях — Донском на высоте 5 м, а в Новодевичьем — на высоте 3−3,5 метра. Также галки гнездятся и в высоких домах под крышами в вентиляционных отверстиях. В маленьких деревнях и городах галки живут в домах под крышами, на чердаках, в слуховых окнах и иных нишах, и так же в дуплах деревьев. Есть предположения, которые подтверждаются достоверными данными, что у галок существуют экологические группировки, различающиеся по гнездовым предпочтениям. То есть выбор той или иной птицей места для устройства гнезда не случаен и птицы могут строго ему следовать. Например, если убрать развалины, где гнездились галки, или снести дом, где они жили, то эти галки не переселятся в дупла, а просто покинут район. И наоборот, если срубить деревья, где они гнездились, то это не значит, что эти галки сразу переселятся под крыши соседних домов. Вполне вероятно, что птенчики на уровне импринтинга запоминают, что выросли в каменной постройке или в дупле, и тогда во взрослом возрасте располагают своё гнездо либо в постройке, либо в дупле. Это как выбор профессии у людей — не жёстко, но могут быть предпочтения.
Фото: Freepik
Резанов Андрей Александрович 
