Новости

Февраль — март выдались богатыми на посещение выставок современных художников.

• В Санкт-Петербурге в галерее «Эрарта» до 11 июня идет проект «Эрарта Премия — 2023»: собрано больше 60 картин, скульптур, инсталляций молодых авторов со всей России.
• В Москве на Винзаводе только что закончилась выставка «Цемента II», которая будет иметь свое логическое продолжение в Музее нонконфомисткого искусства (Санкт-Петербург). До 2 апреля можно успеть.
• Одновременно на том же Винзаводе открылся персональный проект молодого московского художника Ивана Симонова под названием «Текст как ландшафт». Посетить можно до 14 апреля.
• Безусловный интерес представляет выставка «Найти Бэнкси» на Севкабеле в Питере: проект идет до 14 мая и включает аутентичные копии работ скандально известного и в тоже время практически анонимного британского мастера граффити.

Нужно ли говорить, что ни одну из этих выставок вы не увидите в списке рекомендованных к семейному просмотру с детьми школьного возраста? А зря. Я глубоко убеждена, что с современного искусства как раз намного проще начинать приобщение подростков к культурной жизни и вовлекать их в обсуждение глубоких мировоззренческих вопросов, чем с классики. Тому есть ряд причин:

1. Современное искусство понятнее. Странный тезис, правда? Казалось бы, все наоборот. На классических картинах все очень конкретно: природа — значит природа, люди на людей похожи, ангелы крыльями машут, Мадонны младенцев кормят, яблоки на блюде, розы в вазе. Про искусство 20-х годов XXI века (а именно эти произведения мы в рамках статьи называем современными) такого не скажешь, конечно. Висит на кирпичной стене драная черная майка и написано: «Я стираю тебя». И что, спрашивается, хотел сказать автор? Тут есть подвох.

Чтобы хоть что-то понять на полотнах средневековых авторов и художников эпохи Возрождения, нужно хорошо представлять себе христианское мировоззрение: его основные смыслы и символы, а также разбираться в истории античности и Западной Европы. Неплохо бы хоть чуть-чуть знать этапы развития искусства и то, как они обусловлены историческими контекстами. Даже остросоциальные российские передвижники требуют знания реалий того времени: почему открытые для всех выставки, которые переезжают из города в город и показывают всем, как плохо живет народ, — это такое большое достижение? Разве это не обычное дело? Конечно, картины прошлого — это самые настоящие «культурные консервы», требующие инструментов для своего открытия. Ничего страшного в этом нет, и в следующих материалах рубрики мы поговорим о том, как обсуждать подобные произведения искусства с современными старшеклассниками, которые историю христианства постигают по сериалу «Ангелы и Демоны», а античные мифы знают в основном благодаря компаниям Disney или Pixar. Но, мне кажется, приходя с подростком в классические залы (например, Эрмитажа), нужно очень хорошо отдавать себе отчет: этот самый подросток и авторы, в изобилии представленные на стенах, говорят на разных языках.

С современными художниками ситуация совсем другая. Разница в возрасте между тинейджером и молодым автором будет лет 10−15. Здесь два важных момента: социальный и психологический. В чем же заключается первый? Ваш подросток и художник, на произведения которого вы пришли посмотреть, живут в одном и том же информационном поле. Проблемы близки и понятны, язык описания привычен. Это может быть, с вашей точки зрения, не очень эстетично. Однако, как написано на пороге выставки упомянутого выше Ивана Симонова, — «Никто не обещал, что будет красиво».

Приведу примеры с выставки «Текст как ландшафт»:

• На стене висит серия работ, каждая из которых — окно электрички. Смотря на них, мы будто «проезжаем» мимо типичных пейзажей российской действительности. «Человейники», уходящие вдаль, и надпись: «Дальше больше». Или полуразрушенный дом где-то на полустанке, в котором явно живет семья, и написано: «Призрачная перспектива».
• Или изображения дверей и ковров, которые безошибочно распознает любой, кто хоть раз был в государственном учреждении. Серия этих работ сопровождается надписями, которые поднимают проблему оторванности госаппарата от нужд и проблем простых людей.

Будет ли все это понятно людям через 50 лет? Неизвестно. Однако сейчас смысл прочитывается безошибочно именно потому, что мы живем в одно время и язык описания у нас один на всех, хоть и пользоваться мы им можем по-разному.

Психологический же момент заключается в том, что этот самый автор, которому, например, лет 25−30, находится, скорее всего, в плане возраста где-то по середине между Вами, как родителем, и подростком. 10−15 лет разницы — это та дистанция, которая не кажется непреодолимой, вызывает интерес и желание подражать и общаться как со «старшим товарищем», что, безусловно, хорошо и может быть использовано в дело просвещения.

2. Современное искусство дискуссионно. Оно изначально так задумано, что не только допускает трактовку, но и требует ее. Вот, на желтом фоне конструкция из разбитых очков, отдаленно напоминающая насекомое, под названием «Сколопендра». От автора написано: «Сколопендра — крайне скрытное и юркое существо. Когда она смотрит на вас полутора десятками глаз сквозь стекла очков и улыбается, может показаться, что между вами установилась связь и построен мост. Но стоит вступить на этот мост, он превращается в песок, и вы оказываетесь в холодной воде. Так часто бывает в отношениях между людьми».

Или посреди зала видим большую конструкцию из проволоки и детских колготок. Называется — люстра «Карусель». Инсталляция сделана из мешка старых колготок, которые хранились в семье автора на случай нищеты или войны. Сейчас же они потеряли изначальную функцию и превратились в декорацию.

Оба примера с выставки «Цемента II», где центральной темой являются мосты и нетипичное использование материалов. Очевидно, что предложенные авторами описания — возможные варианты связи между использованными материалами, формой и темой мостов. Но не единственные. Можно придумать еще штук 15, не сходя с этого места. И это-то и хорошо. У зрителя есть простор и место для маневра: могу увидеть в этих очках метафору отношений, а могу, например, разнообразие взглядов. Все это хорошее мыслительное упражнение на воображение и отличный повод для разговора, в котором ни у кого нет права на единственно верную точку зрения. При обсуждении современного искусства есть опасность впасть в две крайности, каждая из которых мне кажется не очень продуктивной.

• Первый вариант: «Ха-ха, это вообще не искусство, так каждый может. Попробовали бы они хоть домик нарисовать прилично, хоть лошадку». Как раз на Винзаводе видела семью с детьми школьного возраста, которые демонстрировали примерно такой способ обсуждения и когда, наконец, обнаружили картину, где весьма прилично была изображена решетка Летнего сада, правда, с очень провокационным названием, с облегчением выдохнули: «Ну, вот это круто. Так точно могут не все».
• Второй вариант: ходить между проволочно-колготочными инсталляциями с загадочным торжественно-нездешним лицом, приговаривая, что все это гениально, а кто этого не понимает — плебей и недоучка. Мне кажется, что это как раз тот случай, когда можно пообсуждать ценность эксперимента как такового. Что из этого оставит след в искусстве, покажет время. Но чем больше люди экспериментируют с материалами и мыслями, тем больше шансов, что родится что-то стоящее. К тому же мы все разные, и какой именно авторский прием найдёт путь к сердцу того или иного человека, неизвестно.

3. Современное искусство — социальный лифт и шанс встать в авторскую позицию, а еще — один из способов социализации. Авторами обычно являются молодые люди, которые живут рядом с нами. Вот, может, прямо в соседней квартире. У них есть сообщества, как правило, неформальные. Есть площадки, допустим Винзавод или Артплей, которые периодически делают то, что называется «open-call». Иногда бесплатно, иногда за деньги, но все равно выставочные пространства доступны. Сначала ты представляешься в коллективных проектах, потом, если пойдет хорошо, можешь претендовать на индивидуальный. Важно, что взрослеющие дети могут увидеть здесь шанс и механизм, как быть услышанным. К тому же, в отличии от классических экспозиций, современные работы обычно сопровождаются возможностью побыть не только зрителем, но и участником.

• Например, на выставке «Текст как ландшафт» есть угол, где прибит почтовый ящик, из которого висят наушники с пророческой песней Егора Летова «Мертвый сезон» и лежит блокнот, откуда можно вырвать листочек и написать письмо любому человеку в какой-то год в прошлом. Потом опустить в этот почтовый ящик, а автор по понедельникам зачитывает послания вслух одно за другим. Очень психотерапевтичное, кстати, упражнение.
• А в «Эрарте» предусмотрена целая серия посетительских активностей: можно голосовать за работу (премиальный фонд распределяется на основании мнения зрителей), придумывать свои названия для работ, записывать агитационные видео за ту или иную картину. Встречи с художниками проходят по довольно плотному расписанию. Все это вовлекает и демонстрирует способ активной социальной и интеллектуальной жизни, что, собственно говоря, и требуется.

Так что желаю всем приятного просмотра и увлекательного погружения в мир современных авторов. Главное, что здесь можно совсем не бояться ошибиться, ведь история творится здесь и сейчас.

Рубрика «На выставку с подростком»

Автор: Анастасия Белолуцкая, заведующая
лабораторией оценки профессиональных
компетенций и развития взрослых НИИ УГО МГПУ