Глобальные кризисы не только обостряют проблемы в различных областях, но и становятся катализаторами изменений. Пандемия коронавируса для многих стала таким ускорителем, в том числе для вузов и школ. Какие ценности вынесли из этого периода участники образовательного процесса, и к чему движется образование в стране, РИА Новости рассказал ректор Московского городского педагогического университета (МГПУ) Игорь Реморенко.
— Про персонализацию и цифровизацию образования эксперты уже говорили последние несколько лет, а пандемия лишь ускорила этот процесс. Есть ли сейчас предположения о том, как будет меняться образование в будущем?
— На мой взгляд, обозначится определенная группа педагогов, родителей и студентов, которые ценят образование за хорошую среду и отношение. А часть школ и вузов начнут культивировать искренние разговоры, где нет крика и пресекается буллинг. Ценным станет не только освоение знаний, но и построение отношений. В силу разнообразия образовательных сервисов вырастет число тех, кто перейдет на семейное обучение. В школах оформится запрос на профильное обучение и индивидуальные образовательные программы. Но профильность будет восприниматься несколько иначе. Это уже не только углубление в те или иные дисциплины, но и освоение границ, смежных областей разных сфер знания. В целом, самые интересные и порой пока плохо предсказуемые изменения после ковидного периода еще впереди. Мы с трудом можем их прогнозировать.
— Определились ли рудименты в образовании? От чего будем уходить?
— Думаю, к такому относится культура запоминания, зубрежки и освоения рутинных алгоритмов. Какое-то время это было понятной и приемлемой задачей образования. Сейчас многое можно автоматизировать и, надо признать, что в цифровой среде важнее искать и обрабатывать информацию, чем просто запоминать. На смену придут междисциплинарность, персонализация, умения обсуждать и строить отношения.
— На ваш взгляд, насколько российское образование продвинулось в этих направлениях?
— Я бы выделил несколько сюжетов: техническую сторону и содержание образования. Набор онлайн-инструментов как-то выстроился: мы выделяем системы коммуникации, тренажеры, виртуальные среды, хранилища данных, инструменты оценивания. Что-то уже точно и надолго останется с нами. Как, например, школьные родительские собрания и многие семинары или совещания уже точно будут проходить в большинстве своем с использованием систем вебконференцсвязи. Но это внешняя сторона дела.
Есть внутренние, скрытые и пока недостаточно глубоко осознанные вещи. А именно диверсификация образования в общественном восприятии. Например, существуют учебные материалы, которые легко освоить самостоятельно, без работы с преподавателем. Электронные тренажеры куда лучше помогут запомнить таблицу умножения, некоторые иностранные слова или исторические даты, чем живой учитель. Это стало хорошо понятно в ковидный дистанционный период и сильно отличалось от традиционного преподавания, когда учителя нарочито заставляли выключать телефоны на уроках. Естественно, что для освоения рутинных навыков смартфон скорее помощник, чем враг. Но на фоне этого выделилась и совершенно иная сторона образования. Это такие элементы содержания образования, которые невозможно освоить прочитав текст или услышав объяснение от учителя. И уж тем более не разобраться самостоятельно. И тренажер никакой не поможет. Глубокое понимание здесь возможно только после дискуссии, командной работы. Базовые модели восприятия мира в естествознании, сложные вопросы истории, языка, общественных наук не осваиваются без анализа разных гипотез, сопоставления различных предположений, оттачивания аргументов.
Без дискуссии непонятно, почему ученые остановились на той или иной гипотезе, согласились с определенной моделью мира, достигли консенсуса по тем или иным событиям. Сколько не перечитывай статью в интернете или параграф в учебнике — все равно необходима коллективная дискуссия и командная работа. Такое содержание образования оказалось наиболее значимым. В нем понимание обеспечивается эмпатией, отношениями, доверительным разговором, если можно так сказать, «при свечах».
— На какие уязвимые места указала пандемия?
— Главное, что для разных участников университетской жизни возникли свои дефициты. Те, кто пришел за социализацией, наверное, страдали больше всего. Сейчас, когда мы сняли все ограничения, и все студенты приходят в университет, значимость вуза, как места для глубоких обсуждений, мне кажется, повысилась. Но это не означает, что мы отодвинем в сторону информационные технологии. Огромная задача для университета сейчас — создать свою экосистему электронных сервисов, обеспечивающих науку, образование и управление. Например, личный кабинет студента. У нас также есть система информирования и выбора элективных курсов через электронное приложение, и она хорошо себя зарекомендовала. А доступа к гибкому расписанию для каждого института у вуза нет, и мы над этим работаем. Для всего этого нужны свои информационные системы. Они должны не замещать подлинное образование, а максимально высвобождать столь дорогое время для глубокого понимания, налаживания отношений и живого общения.
— В начале нашего разговора вы упомянули о тренде на хорошие взаимоотношения. Можем ли мы говорить о том, что пандемия сблизила студентов и вуз?
— Кого-то сблизила, кого-то отдалила. Но на примере нашего вуза могу отметить, что в университете возникло несколько десятков различных студенческих сообществ. Это симптом того, что люди стремятся кооперироваться, быть интересными друг другу и находить для себя что-то глубинное, значимое и важное. Большая часть студентов после пандемии обрела свое сообщество. И университет должен научиться со всем этим работать. Сейчас мы создаем специальное пространство для студентов и выделяем для этого отдельное здание. Оно нейтральное, не принадлежит ни одному нашему институту. Такой коворкинг (площадка для творчества) для разных студенческих инициатив. Туда смогут приезжать обучающиеся и замышлять свои собственные проекты. Мы должны будем научиться сочетать культуру академического образования с разнообразием отношений, порой непредсказуемых интересов, неожиданных студенческих инициатив.
— Мы поговорили о высшем образовании, а что происходит в школах?
— Сейчас происходит своего рода утряска. Работа в режиме пандемии была авральной. Все хватались за разные сервисы. Мы сконцентрированы на поддержке московских школ и всех тех учреждений за пределами нашего города, где используют систему «Московская электронная школа». Нельзя сказать, какие сервисы окончательно закрепятся в системе образования после такого взрывного погружения в дистант. Но я думаю, что масса рутинных процессов уйдет в видеоконференцсвязь: уже упомянутые родительские собрания, несложные контрольные работы, инструктивные совещания. Я думаю, главное, что школы почерпнули в период пандемии — это нетворкинг. И он является двигателем образования. Педагоги освоились в сетевых методических группах и обмениваются идеями на сайтах, в соцсетях и мессенджерах. Персонализация также отразилась на учительском сообществе: теперь есть гигантское количество способов в подборе учебного материала для детей с разными интересами и уровнем знаний. Занятия по математике для гуманитариев предполагают одни методики, для естественников — другие, кому-то нужны задачи «со звездочкой». Все это можно сочетать за счет командной работы учителей, подбора разного учебного материала, хотя и очень непросто. Мы должны будем помогать учителям осваиваться в новой разнообразной и противоречивой методической реальности.
— Уже понятно, что дистанционка частично остается с нами. Есть ли понимание, с какого возраста можно внедрять такое образование?
— Тут возраст важен, но не только он. Есть ряд исследований, в том числе и у наших ученых. Мы проводили опросы детей, родителей, педагогов и фиксировали, как разные группы реагируют на дистанционное обучение. Разумеется, чем старше дети, тем положительнее отношение к онлайн-занятиям. Чем выше мотивация и осознанность, тем больше желание учиться по своей собственной индивидуальной траектории. В целом, конечно, для мотивированных детей старших классов — результаты улучшились. Для тех, кто не имел устойчивых интересов и образовательных запросов, положение ухудшилось. Дифференциация между сильными и слабыми стала заметнее. Это применимо и к студентам. Сейчас уже нельзя игнорировать разные образовательные траектории. И это определенный вызов и для ученых, и для практиков.
Реморенко Игорь Михайлович 
