В МГПУ подвели итоги первого в России исследования о влиянии архитектуры на человека. Как известно, это мощное средство психологического воздействия на личность. В опросе приняло участие около тысячи человек. Респондентов просили оценить впечатление, которое на них производят здания, построенные в разных стилях. В частности Большой театр (классицизм), гостиница Метрополь в Москве (модерн), небоскребы Москва-сити (современный стиль), главное здание ВДНХ (триумф) и так далее. По итогам опроса выяснилось, что рейтинг предпочтений возглавили классицизм (58%), ампир и триумф (62%). Что такая верность традициям говорит о российском обществе? Ведь каждый стиль заключает в себе определенные идеалы и нравственные идеи. Об этом «Комсомольской правде» рассказал автор исследования, профессор МГПУ Борис Рыжов.
Архитектура и эффект 25-го кадра
— Борис Николаевич, говорят, если два ребенка будут ходит в школу — один через пустырь, другой — мимо архитектурного шедевра, то через 10 лет они вырастут совершенно разными людьми. Это преувеличение?
— Как и во всякой метафоре, доля преувеличения здесь есть. Но есть и изрядная доля истины. Потому что архитектура самый мощный вид искусства. Она выполняет своего рода эффект 25-го кадра: архитектура изменяет личность на бессознательном уровне, воздействуя на нас почти постоянно. Какой-то другой вид искусства может произвести гораздо более яркое впечатление: например, увиденный фильм или услышанная песня. Но такое воздействие всегда кратковременное. А с архитектурными объектами мы сталкиваемся на протяжении всей своей жизни. И, конечно, тот идеал, который в них заключен, так или иначе передается каждому.
— Можно ли сформулировать, чем питерцы, воспитанные на шедеврах Растрелли, отличаются от москвичей с их Бармой и Постником?
— Представьте Питер в начале XX, тогда он ограничивался Обводным каналом, поэтому даже городские окраины того времени поражали стройностью и изысканностью форм. Это был старый архитектурный город, в который тысячами ехали крестьяне из деревень. Приезжали подростками 14−15 лет, а через несколько десятилетий становились теми самыми питерцами. Помните выражение «питерский рабочий»? Это был совершенно особый типаж! К сожалению, он в значительной степени был выбит войной и блокадой.
— Чем он отличался от рабочих других городов?
— Гораздо более высоким уровнем внутренней культуры! Начиная от внимания к собственной внешности и заканчивая четким исполнением профессиональных обязанностей. Своего рода артистизмом в работе. Почему возник такой особый тип культурного человека? Питер в основном строился итальянскими и французскими архитекторами, это было позитивное явление, потому что Запад тогда находился в периоде молодости своей цивилизации. Невольное общение с архитектурой изменяло людей, город транслировал эту западноевропейскую культуру и цивилизацию своим жителям. Ничего подобного не было ни в российской глубинке, ни в таких центрах, как Москва или Ярославль, которые были значительно более национальны. И, конечно, Питер оказывал совершенно особое влияние на жизнь страны. Возможно, и революции 1917 года не было, если бы не сформировался такой феномен, как питерский рабочий.
Немцы отказалась от идеологии, которая сделал их немцами
— Вы имеете в виду типаж, который трилогии режиссеры Козинцев и Трауберг воспроизвели в трилогии о Максиме?
— Отчасти, да. Или, если обращаться к таким кинематографическим источникам, можно вспомнить фильм «Блокада», где главную роль играл Юрий Соломин. Там тоже хорошо показаны типы путиловских рабочих.
— Результаты вашего исследования — как они характеризуют русского человека? Чем мы отличаемся от жителей Европы?
— Европа — она очень разная. Когда-то образцом архитектуры являлась Германия. Там каждый город был, как изразцовая игрушка. Но во время Второй мировой войны 95% строений было уничтожено и потом, по большей части, не восстанавливались. В современной Германии осталось буквально несколько городов, представляющих довоенную архитектуру. А с немецким менталитетом произошла интересная эволюция. Стремясь отказаться от идеологии, которая в прошлом столетии стала причиной двух мировых войн, немцы отказались и от всего того, что сделало их немцами.
— Что вы имеете в виду?
— Немецкий дух лидерства, ощущение, что нам нет равных! Помните у Гете сцену из «Фауста», когда Фауст и Мефистофель спускаются в кабачок Ауэрбаха (он, кстати, до сих пор сохранился в Лейпциге) и встречают студентов, которые поют: «Зачем во всем чуждаться иноземцев?/Есть и у них здоровое зерно./Французы не компания для немцев,/Но можно пить французское вино». В менталитете современного немца уже нет стремления к первенству, и в архитектуре они культивируют сейчас безликие строения, чем невероятно гордятся. Они действительно находятся во главе той декультурализации, которая сейчас происходит в Европе. Это можно понять, потому что немцы были вынуждены стыдиться больших пластов своей истории. Но это прискорбно, поскольку ведет к уничтожению их культурных традиций. Конечно, в Европе не везде так. Во Франции и Италии есть безусловный пиитет к эпохе Возрождения. Но стоит там появиться немцу, как все сразу начинает рассыпаться.
Взять хотя бы Галерею Уффици во Флоренции. Это жемчужина Возрождения, построенная Медичи, там произведения Боттичелли, Тициана, Леонардо Да Винчи — бесценные сокровища. Галерея Уффици наряду с Лувром и Эрмитажем входит в число 3−4 самых известных музеев мира. Пришел новый директор — немец, и все там перестроил, осталось только несколько старых коридоров. Все остальное — это чисто побеленные стены, идеально гладкий пол, хорошо освещенные картины. Но вот этот дух Возрождения — он моментально куда-то улетучился, зато царит здоровая и безжизненная атмосфера бюргерской аккуратности и умеренности. Картины те же, но впечатление производят совершенно другое. Это все равно, что бриллиант вынули из роскошной оправы и положили на кухонный стол
Россия и культурный упадок Европы
— Вкусы россиян, высказанные в рамках исследования, вас чем-то удивили?
— Я знал, что у нас общество более консервативное, чем в Европе. Поэтому подозревал, что будет наблюдаться приверженность классической архитектуре, но не ожидал, что эти предпочтения найдут такое яркое подтверждение на уровне статистических показателей. Сила традиций в данном случае играет нам на руку. Потому что, откровенно говоря, мы находимся на периферии центров цивилизации. Это всегда было нашей проблемой, потому что когда западная цивилизация была молодая и сильная, нам все время приходилось догонять. А вот сейчас, когда цивилизация испытывает состояние культурного упадка, нам повезло — нас не так сильно затронули процессы распада.
— А как отличить цивилизацию молодую от старой?
— Об этом говорит состояние архитектуры и искусства. Искусство это игра цивилизации. В жизни цивилизации оно играет ту же роль, что игра в жизни ребёнка. Если ребенок не играет он никогда не вырастет полноценным человеком, потому что только во время игры он осваивает мир. Наступает время, когда развитие организма заканчивается. Человек вступает во взрослую жизнь, когда он должен главным образом созидать, воспроизводить себя в потомстве биологическом или потомстве духовном. И игра уходит на второй или на третий план. Человек перестает развиваться. Сейчас цивилизация вступила в стадию зрелости. По мере взросления человечества искусство начинает замирать. Перестает нести развивающую функцию и все больше вырождается в развлечение, которое необходимо, чтобы посмеяться, расслабиться. Постепенно таким шоу становятся живопись, кино, музыка и театр. А в конечном счете и вся жизнь. Искусство уже не имеет той силы преображения души, которую имели, например, древнегреческие трагедии. После которых кучка греков вставала стеной и побеждала миллионную армию персов. То, что сейчас происходит в искусстве, это закономерно — точно так же деградировал Рим, когда перешел из стадии молодости во взрослость. Сопротивляться этому сложно, поскольку это объективный процесс, а не чья-то злая воля. Но у России еще есть время.
Фото: Maria Lupan, Unsplash
Рыжов Борис Николаевич 
